Самым понятливым и легко поддающимся обучению из всех попугаев считается всем известный серый попугай, или жако, представитель рода серых попугаев; оперение его пепельно-серого цвета, за исключением пурпурно-красного хвоста; но если стереть нежную пыль, густо покрывающую перья, то они выглядят аспидно-синими. Серый попугай пользуется славой любимейшей комнатной птицы и всецело заслуживает оказываемого ему расположения. Его спокойствие, сообразительность и привязанность к хозяину всегда вызывают удивление. Уже Левальян прославляет достоинства одного серого попугая, жившего у амстердамского купца: "Карл - так звали попугая, говорил не хуже Цицерона, и я мог бы наполнить целую книгу мудрыми изречениями, которые мне приходилось от него слышать и которые он повторял, не пропуская ни одного слога. По данному приказанию он приносил ночной колпак и туфли хозяина и звал служанку, если она нужна была в комнате. Любимым местопребыванием его был магазин, где он приносил большую пользу, так как при отсутствии хозяина давал криком знать о приходе покупателя. Только на 60-м году его пребывания в неволе память стала изменять ему, и он ежедневно забывал что-нибудь из того, что знал прежде..."
Еще интереснее другой попугай, живший в Вене, этот удивительный попугай был куплен в 1827 году министерским советником Андреасом Мехлетаром и через 3 года перешел во владение к церемониймейстеру капитула Ганиклу; последний занимался с ним необыкновенно усердно и добился высокого умственного развития своего питомца. Ленц, бывший последним владельцем этого попугая, рассказывает о нем следующее: "Жако внимательно следит за всем, что кругом него происходит, умеет дать всему известную оценку, правильно отвечает на вопросы, делает все, что ему приказывают, здоровается с идущими мимо, просит есть, когда голоден. Говорит ли он, поет ли или свистит - все это он исполняет так же чисто, как человек. В минуты увлечения он становится импровизатором и его речь делается сходной с речью оратора, которую слышат издали и поэтому не понимают. Когда он во время церковной службы слышит звон колоколов, то кричит: "Я иду, слава Богу, я иду!" Если хозяин уходит, то он кричит самым сердечным тоном: "Храни тебя Господь". У хозяина жако был перепел; когда весной он впервые начал выделывать свое "подь-полодь", попугай обернулся к нему и закричал: "Браво, попка, браво!". Чтобы убедиться, можно ли выучить попугая что-либо петь, вначале подбирали к мелодии такие слова, которые он мог бы произносить без труда; позднее он выучился петь довольно сложную песню. В Вене он даже насвистывал одну арию из оперы "Марта", и так как при обучении его учитель приплясывал в такт, то он перенял и сам танец: во время пения поднимал то одну, то другую ногу и забавно раскачивал головой. Под конец жизни жако стал прихварывать и часто повторял печальным тоном: "Попка болен, болен бедный попка". Вскоре он умер, по-видимому, от тоски по своему хозяину.